Зикеев Анатолий Георгиевич. Воспоминания

Воспоминания
Режим чтения


Л.И. Тигранова. Линия жизни А.Г. Зикеева

Невозможно представить, а тем более трудно писать, об уходе из жизни Анатолия Георгиевича Зикеева, профессора, доктора педагогических наук, председателя ученого Совета, с которым проработала в нашем институте 50 лет с октября 1958 года.

Это был удивительный человек: преданный делу, которому он служил, интеллигентный, доброжелательный, мудрый, бесконечно любивший жизнь, умевший быть настоящим другом, любящим мужем и отцом.

А жизнь оказалась трудной, жестокой для юноши, окончившего десятилетку в роковом 1941 году. С 1942 по 1947 годы А.Г. Зикеев находится в рядах Советской Армии – сначала рядовым, а затем после окончания школы младших командиров – старшим сержантом; участвовал в наступательных операциях на Воронежском, 3-ем и 1-ом Украинских фронтах; с 1945 по 1947 годы находился в составе Советских оккупационных войск на территории Германии.

В 1947 г. после демобилизации поступил на психологическое отделение философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, которое окончил с отличием спустя пять лет.

История появления Анатолия Георгиевича в институте дефектологии была интересной и необычной. В 1952 году он был приглашен в аспирантуру НИИ дефектологии А.Р. Лурией (тогда заместителем директора по науке), но отказался и попросил разрешения работать учителем школы-клиники: один год Анатолий Георгиевич проработал с дисграфиками, а затем три года со слабослышащими детьми начальных классов. Этот шаг оказался очень правильным, поскольку полученное образование на отделении психологии философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова давало очень широкое образование, которое необходимо было практически подкрепить, «связать» с каким-то реальным делом. Этим делом, определившим дальнейшую жизнь А.Г. Зикеева, стало служение науке, связанной с изучением и обучением детей с недостатками слуха (слабослышащих, позднооглохших, глухих).

Контакты с зав. сектором обучения слабослышащих детей Р.М. Боскис и сотрудниками этого сектора К.Г. Коровиным и В.А. Синяком сформировали научные интересы Анатолия Георгиевича, который и в те, и в последующие годы стал заниматься проблемами обучения языку и, прежде всего, развитием словесной речи у слабослышащих детей. Открылось широкое поле деятельности, связанное с разработкой содержания и методов обучения языку этой новой категории детей, выделенной в начале 50-х годов прошлого века на основе разработанной Р.М. Боскис педагогической классификации детей с недостатками слуха.

Началась бурная деятельность, связанная с открытием школ нового типа – обучения слабослышащих детей I и II отделений (в зависимости от уровня их речевого развития). Анатолий Георгиевич активно участвует в формировании сети специальных учреждений для этой категории детей в самых различных уголках нашей страны (начиная от Белоруссии и Прибалтики и далее на восток – до Омской области и Краснодарского края). В процессе создания новых в сурдологической практике школ оформлялась их структура, определялись принципы комплектования, содержание и методы обучения. За этими скупыми фактами стоит огромная работа, связанная с проверкой слуха и уровня речевого развития учащихся школ глухих, вспомогательных школ, детей, неуспевающих в массовых школах.

Мне посчастливилось участвовать в таких поездках, и всегда поражало удивительное сочетание в Анатолии Георгиевиче ответственного отношения к работе и непобедимого желания узнать о культурно-исторических достопримечательностях места, в котором он находился. Так, в Свердловске, где мы были в марте месяце 1960 года, в 30-тиградусный мороз Анатолий Георгиевич ночью вышел из поезда, чтобы посмотреть Кунгурские пещеры: он никогда их не видел, а это было невозможно и недопустимо!

Существенно влияя на педагогическую практику создания в стране школ для слабослышащих детей, являясь автором многочисленных нормативных документов, программ, учебных пособий для учителей, учебников (с 1-го по 6 классы), Анатолий Георгиевич предстает перед нами как крупный ученый и ведущий специалист в области обучения развитию словесной речи детей с нарушениями слуха, а в последние годы – детей, имеющих отклонения в развитии: детей с общим недоразвитием речи и задержкой психического развития. Это расширение круга научных интересов А.Г. Зикеева особенно прослеживается в период с 1998 по 2008 годы, когда было опубликовано свыше 50 работ (при общем количестве более 180 публикаций).

Опубликованные работы требуют специального научного анализа, поскольку они раскрывают широту, глубину и многоплановость научных интересов и поисков Анатолия Георгиевича, характеризуя его как крупного ученого-дефектолога, разностороннего специалиста сурдолога в области практического обучения языку как средству общения. В связи с этим А.Г. Зикеевым разработаны основные направления по коррекции речевых навыков и умений с учетом особенностей и уровня речевого развития детей разных категорий.

Жизнь Анатолия Георгиевича Зикеева отдана науке и делу, которому он служил беззаветно и преданно.

Л.И. Тигранова

И.М. Гилевич. Портрет в интерьере

Думается, Анатолию Георгиевичу нечасто приходилось слышать слова признания – разве что в дни юбилеев. Как-то не принято у живущих рядом произносить подобные речи. К сожалению, только вслед ушедшим мы говорим, за что любили и ценили их.

Когда я пришла в Институт, Анатолий Георгиевич уже был мэтром. Не по возрасту, а по тому, что и как успел сделать в науке. Вместе с Р.М. Боскис и К.Г. Коровиным он был первопроходцем в деле изучения и обучения слабослышащих детей. Это его учебники развития речи лежали на партах учеников специальных школ, и суждено было тем учебникам счастливое долголетие. Это к его имени апеллировали учителя, обсуждая на конференциях проблемы речевого развития своих воспитанников.

А.Г. Зикеев и К.Г. Коровин, опираясь на теоретические изыскания Р.М. Боскис, создали оригинальную систему обучения родному языку и развития речи слабослышащих школьников – это известно любому студенту дефектологического факультета. Но немногие знают, что чрезвычайно строгие к себе соавторы выстраивали свою лингвистически выверенную систему под патронатом С.Е. Крючкова. Это был знаменитый русист, тончайший знаток русского языка, бесспорный авторитет в вопросах методики преподавания этого ключевого предмета обычным ученикам обычных школ. Кто-то из моих сверстников и тех, кто чуть старше или моложе, может быть, помнят свои школьные учебники русского языка для IV–VII классов, авторы Земский, Крючков, Светлаев. Заслужить похвалу Сергея Ефимовича было непросто (я училась у него в МГПИ им. Ленина). Но работа двух пионеров-сурдистов получила его безоговорочное одобрение. Он благословил ее.

Конечно, время не стоит на месте. За прошедшие десятилетия в теории и практике дефектологии произошли и постоянно происходят изменения. Меняются социально-культурные вызовы, адресованные коррекционной педагогике. Созревают иные взгляды на ход развития «нестандартных», в том числе слабослышащих, детей. Модифицируется техногенная среда. Появляются новые технологии обучения, психолого-педагогической поддержки и сопровождения. Но книги, написанные А.Г. Зикеевым, навсегда останутся первыми в этом ряду: они были новаторскими для своего времени, с них все начиналось.

Между прочим, А.Г. Зикеев не только писал учебники и методические пособия для школ слабослышащих, но и открывал эти самые школы. Именно замечательный триумвират Боскис – Коровин – Зикеев стоит у истоков школы слабослышащих как отдельной подсистемы. Анатолий Георгиевич «разрезал ленточку» во многих городах тогдашнего СССР, где создавался этот новый тип учебного заведения. Я не застала периода «первоначального накопления». Но когда позднее мы с Анатолием Георгиевичем ездили в командировки, меня всегда удивляло доверительное, теплое отношение к нему многих учителей: они в свое время начинали вместе с ним пестовать свое детище. Да и сам доктор наук, профессор располагал к такому отношению. Демократичный, без малейших признаков звездности, он вел себя не как важная столичная персона, а как старейший товарищ, доброжелательный наставник, опытный профессионал, который сумел узнать чуть больше своих коллег по цеху и спешит поделиться своими знаниями.

Тот, кто пробегает глазами эти строчки, не может не заметить, что имя А.Г. Зикеева часто стоит рядом с двумя другими: выдающийся ученый-дефектолог Р.М. Боскис была Учителем молодого психолога, направлявшим его первые шаги в сурдопедагогике; с незабвенным К.Г. Коровиным его связывала дружба, которой оба оставались верны всю жизнь. Быть учеником и единомышленником, другом и соратником таких людей уже само по себе значило нести печать профессиональной честности и человеческой порядочности. Анатолий Георгиевич и был таким: благородным, безупречно честным, глубоко порядочным.

Творческая молодость А.Г. Зикеева совпала с классическим веком отечественной дефектологии. Тогда на один квадратный метр институтской площади приходилось немалое число научных сотрудников, названных впоследствии корифеями – плотность научной мысли была чрезвычайно высока. В сущности, это почти вся послевоенная часть портретной галереи, которая сегодня находится в конференц-зале Института: Р.М. Боскис, Т.А. Власова, С.А. Зыков, Н.Г. Морозова, М.С. Певзнер, Ф.Ф. Рау, И.А. Соколянский, И.М. Соловьев, Ж.И. Шиф и др. Вырастали новые направления в специальной педагогике, создавались модели типов школ, прежде не существовавших, разрабатывались оригинальные и во многом революционные для своего времени системы и технологии обучения аномальных детей.

Анатолий Георгиевич формировался как ученый именно в этой среде. Он впитал ее энергетику, ее нравственный посыл, ее дух. Он стал носителем и хранителем институтской традиции – честно служить профессии и при любых обстоятельствах оставаться интеллигентом в русском, чеховском понимании этого слова. Будучи человеком Института (НИИД – ИКП был его единственным местом работы всю жизнь), он с течением лет сделался своего рода медиатором, передающим эту традицию от старшего поколения ниидовцев тем, кто пришел потом. Но не морализаторскими рассказами в стиле «а вот в мое время», а своей линией жизни. Его профессиональный фирменный знак – редкая работоспособность, неукоснительная исследовательская тщательность, высокая продуктивность и бесспорная ответственность.

Мягкий, негромкий по природе, Анатолий Георгиевич обладал удивительной манерой общения с коллегами. Для него не было разделения на боссов и планктон. Со всеми ровный, выдержанный, деликатный, он никогда не повышал голос в прямом и переносном смысле. Он умел выслушивать другого, ценить чужое мнение (конечно, если оно того стоило). Последние 17 лет Анатолий Георгиевич возглавлял Ученый совет Института. Сколько же диссертаций разной степени зрелости ему пришлось перечитать! Но никогда он не разговаривал с трепещущим диссертантом небрежно, в неуважительном тоне (я тому свидетель: мы сидели в одной комнате). Он бережно давал понять собеседнику, что его опус еще далек от совершенства и над ним предстоит основательно потрудиться.

Общаясь с маститым ученым, институтская молодежь невольно могла вынести еще один серьезный урок – как важно работнику науки быть человеком высокой общей культуры, иметь широкий круг знаний в разных областях, обладать незауженным кругозором, что косвенно, но весьма отчетливо влияет на уровень профессиональных занятий. Сам Анатолий Георгиевич был человеком разносторонних интересов: у него была репутация знатока церковной истории и архитектуры, он хорошо разбирался в топографии и топонимике Москвы и средней полосы России, увлекался краеведением, был заядлым путешественником, любил театр и живопись, знал толк в хороших книгах.

В последние годы я редко виделась с Анатолием Георгиевичем. И может быть поэтому в моей памяти он запечатлелся молодым, стройным, с тонкими чертами лица и ранней сединой, так шедшей ему, всегда сдержанный, с безупречными манерами. Рядом с ним хорошо дышалось и работалось.

А.Г. Зикеев прошел свой жизненный путь по старинным заветам. Он построил дом – это его крепкая счастливая семья. Он вырастил прекрасного сына. Посадил дерево – высокая стопа книг и есть его дерево, плоды которого пригодились и еще пригодятся многим.

В портретной галерее Института у Анатолия Георгиевича Зикеева свое достойное место.

И.М. Гилевич

Из стенограммы выступлений на вечере памяти Анатолия Георгиевича Зикеева

Институт коррекционной педагогики РАО,
Москва, 21 марта 2009 г.



И.М.Гилевич

Уход всякого человека великого всегда неизбежен и понятен, и, тем не менее, от этого не становится менее печальным. Сегодня мы прощаемся …. со старейшим из дефектологического сообщества. Анатолий Георгиевич прожил плодотворную интересную жизнь. Он был учеником Рахили Марковны Боскис и ее единомышленником; он был многолетним другом, соавтором Кирилла Георгиевича Коровина и вообще это была неразлучная пара. Он работал со всеми знаменитыми нашими институтскими стариками, которые, конечно, всегда будут стариками: Р.М. Боскис, Р.Е. Левина, С.А. Зыков, Ф.Ф. Рау, Б.Д. Корсунская. И Анатолий Георгиевич прекрасно усвоил, он не просто усвоил, с некоторых пор он стал хранителем и транслятором тех традиций, которые всегда были в институте: преданность делу, научная честность и высокая человеческая порядочность. Анатолий Георгиевич был великий труженик. Он очень много и плодотворно работал – вместе с Рахилью Марковной и Кириллом Георгиевичем в деле обучения и воспитания слабослышащих – и оставил значительный след своими статьями, учебниками и монографиями.

Четыре недели тому назад, 23 февраля, я звонила Анатолию Георгиевичу, поздравляла его с праздником. Ну, как водится, пожелала ему здоровья, сил, бодрости. И он меня слегка подкорректировал, он добавил: «…и работы, …и чтоб поскорей вернуться на работу». Так и не успел, не смог. Вот Николай Николаевич сказал, что он 17 лет проработал Председателем Ученого совета, и Галина Васильевна об этом говорила, вы представляете, сколько он прочитал разных научных опусов разной степени зрелости, даже невозможно себе представить. Не всегда Анатолий Георгиевич мог детально беседовать с тем, кто к нему приходил, не всегда давал подробный критический анализ, да и по статусу это не положено было, но от общения с Анатолием Георгиевичем возникало всегда нечто, что даже трудно передать словами, – представление о том, что такое научное исследование, какие требования к себе должен предъявлять исследователь, какова роль общей культуры исследователя, даже если он занимается маленькой, частной, приватной проблемой.

Я с Анатолием Георгиевичем проработала 30 лет, но последние годы мы, к сожалению, виделись очень редко. И я его всегда буду помнить таким, каким я его увидела, и каким он для меня был все 30 лет: молодой, красивый, стройный, с серебристой сединой, с точеными чертами лица, с безупречными манерами, с тихим голосом. Деликатный, тонкий человек, который не позволял себе никаких грубых реакций – ни в словах, ни в деле. Вот он для меня навсегда останется таким: воплощением настоящей интеллигентности, высокого профессионализма и высокой человеческой порядочности.

И пусть ему там будет хорошо…



П.О. Омарова

Я приехала в институт коррекционной педагогики защищать диссертацию. Меня очень хорошо встретили, все … и Елена Антоновна, которой я благодарна, которые дали мне много по коррекционной психологии. Это были очень доброжелательные люди с высокой научной эрудицией, но я хочу сказать, что Анатолий Георгиевич был единственным человеком, который понял ужас девочки, которая в девяносто девятом году решилась… Наш отец, сажая в самолет, сказал: «Главное – выживи». Потому что у нас шла война. И когда он читал мой автореферат, он положил так руку мне на руку и сказал: «Не бойся. У вас в Махачкале все будет хорошо». И стал рассказывать. Это было удивительно, что человек из Москвы знал, что и где у нас расположено. Он рассказывал о древнем Дербенте, и …вообще он говорил о каких-то вещах, которые не имели отношения ни к диссертации, ни к войне. Вот, сегодня сказали, что он к аспирантам относился очень доброжелательно. Я могу сказать, что это – настоящая правда. И вечная память этому великому ученому, великому сурдопедагогу, но, прежде всего, великому человеку великой души.



Г.Н. Пенин

Николай Николаевич охарактеризовал Анатолия Георгиевича полностью. Он сказал, что Анатолий Георгиевич был светлый человек… И когда я вчера приехал к Светлане Сергеевне из Питера, мы стали вспоминать последние три с половиной десятилетия и, знаете, о том я вспомнил, что ровно 30 лет тому назад Анатолий Георгиевич прислал мне письмо и не куда-нибудь, а он прислал мне письмо в больницу. За всю свою жизнь я в больнице был один раз, потому что мне, к счастью, в больнице не приходилось быть. И это был семьдесят девятый год, и мне приносят письмо, а я говорю: «А от кого письмо-то?» «Да вот, Анатолий Георгиевич тебе прислал письмо». Открываю, смотрю, он пишет, естественно, чтоб побыстрее выйти из больницы, и что у него громадье планов, что ему надо сборник издавать. Вы, наверное, помните сборник под редакцией Зикеева и, наверное, Татьяны Сергеевны, такой небольшой сборник, куда он поместил всех педагогов-практиков, по-моему, он называется «Воспитание в специальной школе»…

Конечно, я был потрясен. Ну, думаю, известный ученый, профессор. А я был в то время школьным педагогом, работал в школе-интернате для глухих Санкт-Петербурга. И Анатолий Георгиевич предлагает мне … серьезную работу, писать диссертацию.

На самом деле он очень избирательно относился к людям, я только потом это понял. При всей его мудрости, при всем его уме, он был избирательным человеком.

Ну, я взялся с энтузиазмом. У меня были наработки, меня обсуждали и лаборатория была очень серьезная хотя, Татьяна Александровна Власова включила меня в состав аспирантов Анатолия Георгиевича. И через одиннадцать месяцев я защитил диссертацию. Это при том, что диссертации кандидатские постоянно передвигались, потому что там и иностранные аспиранты, а потом пошли докторанты, но Анатолий Георгиевич все-таки таким образом повел позицию.

И я действительно понял, какой это глубокий мудрый человек, какой это кладезь знаний, потому что Анатолий Георгиевич был энциклопедистом. Помимо его любимой сурдопедагогики, методики обучения слабослышащих языку у него было очень много увлечений. Во-первых, у него было увлечение древнерусской архитектурой. И вот когда я приезжал в Москву, он всегда говорил: «Ну вот, у меня намечен план. Мы с тобой едем туда, туда и туда и мы там это смотрим». И я ему как-то всерьез один раз предложил: «А не написать ли вам какую-нибудь интересную книгу по древнерусской архитектуре. Он действительно всерьез задумался и сказал: «А вообще-то возможно, такой вариант тоже может быть».

Когда он приезжал, наоборот, в Ленинград, он всегда говорил: «Юра, а ты знаешь, что у вас тут выставка такая, и выставка такая». «Да не знаю я, конечно, откуда мне знать!» И он говорил: Мы начинаем. Мы едем в Старую Ладогу сейчас, а вот там то-то и то-то есть, мы едем куда-нибудь еще». То есть он рассказывал о местах, которые мы проезжали. И я узнавал новое о своем Ленинграде … …Он всегда умел находить много нового и интересного.



К.И. Туджанова

Я одна среди присутствующих так долго и так давно знакома с Анатолием Георгиевичем. Он, как всем хорошо известно, стоял у истоков создания нового направления в сурдопедагогике – обучение и воспитание слабослышащих. Под руководством Рахили Марковны, вместе с Кириллом Георгиевичем они начинали эту трудную работу. И даже Людмила Иосифовна, которая, как и я, относится к этому старшему поколению, узнала его позже меня.

В конце 50-х, будучи директором ногинской школы слабослышащих, мы впервые установили это тесное взаимодействие. И сегодня никто не говорил о практической направленности, об истоках той экспериментальной работы, которую зовут практическая школа. До этого они начинали. А поскольку Ногинск – это очень близкое расстояние, то мы и начинали сотрудничать. Они были постоянными гостями моей школы: и Кирилл Георгиевич, и Анатолий Георгиевич, и Тамара … приезжали, собирали экспериментальный материал, оформляли здесь статьи, все начиналось с малого. Это одна из сторон его жизни, о которой я хотела бы напомнить, то есть связь с практическим учреждением.

И второе, о чем сегодня не говорили. Все говорили о его научно-исследовательской работе, но он был еще прекрасным педагогом, он постоянно общался со студентами и был членом нашей кафедры сурдопедагогики на протяжении многих лет, где читал лекции для студентов. И сегодня, общаясь со студенческой аудиторией, постоянно напоминаю, говорю об этом, исследую научно-педагогическую деятельность и в курсе сурдопедагогики, и в курсе истории сурдопедагогики, то есть это живое воплощение той научной мысли, которая передается уже последующим поколениям. И естественно, светлая память Анатолия Георгиевича будет передаваться от меня к моим студентам, а от них – кто пойдет в науку – другим поколениям. А его труды, которым, наверно, нет числа, являются тем источником знаний, которым мы пользуемся все.

Светлая память Анатолия Георгиевича сохранится в наших сердцах навеки. Вечная ему память.

И я хочу выразить и от себя лично и от коллектива, в котором я работаю, искренние слова сочувствия семье и специально Сереже. Будьте мужественны переносить эту тяжелую утрату. Мы всегда с вами.

Обратная связь
https://www.museum.ikprao.ru/